Жумакузиева Наргиза Аъзамжон кизи | ИЗУЧЕНИЕ ОСОБЕННОСТЕЙ САТИРЫ ЧЕХОВА В ВУЗЕ

УДК 372.882

Жумакузиева Наргиза Аъзамжон кизи, Коканд, КГПИ

Научный руководитель Кадирова Н.А.

 В корпусе прозы Чехова наблюдается заметная эволюция в использовании им иронии. Статья включает в себя исследование использования иронии на начальном, среднем и последнем этапе творческого пути писателя. Материал предназначен для изучения творчества А.П. Чехова студентами в вузе.

In Chekhov’s corpus of prose, there is a noticeable evolution in his use of irony. The article includes a study of the use of irony at the initial, middle and last stage of the writer’s creative path. The material is intended to study the work of A.P. Chekhov students at the university.

При изучении творчества А.П. Чехова в вузе использованию иронии уделяется недостаточно внимания. Ирония, возможно, является одним из ключевых факторов правильной интерпретации произведений А.П. Чехова студентами в учебном анализе. Ирония, как и литература, прошла длительный процесс эволюции и роста. Она превратилась из риторической в метафизическую функцию и превратилась в чрезвычайно сложный и эффективный способ литературного выражения. Чехов, возможно, является одним из первых представителей того, что можно было бы назвать разновидностью иронии ХХ века, поскольку его ирония основана на метафизической позиции релятивизма.

Ирония в 20-м веке развилась далеко за пределы своего раннего происхождения в греческой комедии, за пределы софокловской иронии судьбы, охватив множество значений и техник и став очень неуловимым и трудным для определения термином. Например, полный иронии опус Апулея метаморфозы, преподносит ее как глубокую философию. Прежде всего многообразие иронии тесно связано с тенденциями в интеллектуальной истории Европы.

Ирония современного писателя воплощает в себе экзистенциальное противоречие, которое не может быть примирено казуистикой разума, между человеческим стремлением к конечному смыслу и отсутствием смысла, между силой интеллектуальной страсти, которая мотивирует поиск истины, и уравновешивающим осознанием того, что нельзя найти истину. Он отвергает идею всеобщей справедливости или моральных законов, сверхъестественного или надежды на искупление. «Чехов по сути создал собственный, пятый вариант христианской легенды» [2, с. 8]. В общем, писатель рассматривает жизнь с точки зрения абсурда, а не с позиции добра и зла. Это тип иронии, который позволяет сосуществовать противоречиям и поддерживает множество точек зрения.

Чтобы правильно показать, как Чехов использует иронию, необходимо, следуя вузовской традиции, дать определение иронии и показать, где она встречается. Происхождение слова от греческого слова eironeia, что означает лицемерие или притворное невежество. Ирония была для греков искусством сказать что-то, не говоря этого на самом деле. Эпоха ранней греческой комедии регулярно показывала победу иронии над своим антагонистом, Селазоном, хвастуном, пытавшимся достичь своих целей путем обмана и преувеличения.

Ирония в греческой трагедии не отклоняется от своих первоначальных корней, но показывает те же элементы только с громадным обогащением понятия. Это обогащение состоит в том, что ирония также ассоциируется с трагическими эффектами. Еще одна литературная школа, связанная с иронией, – это романтическая школа.

Сегодня ирония – это термин, который в вузе нередко неправильно истолковывают и путают с другими терминами. Трудность состоит в том, чтобы прийти к ясному определению понятия и различных способов, посредством которых ирония акцептируется, чтобы проанализировать использование иронии А.П. Чеховым. Существует много споров об определениях иронии и категориях иронии, поскольку одни и те же термины имеют разное значение для разных авторов. Чтобы проиллюстрировать этот пункт, возьмем несколько определений и систем классификации и выберем ту, которая подходит для изучения в вузе.

Ирония в середине истории А.П. Чехова кажется более нарочитой, чем в первый и последний периоды его карьеры. Примерно в 1895–1896 годах его интерес к изучению философских вопросов ослабевает, хотя он никогда полностью не отказывается от этого интереса. В своих более поздних работах он больше не ставит философские вопросы открыто, но вместо этого они подсказываются внутренним действием места. На этом этапе видно, что в карьере любого художника нет четко очерченных границ, поскольку каждая фаза плавно перетекает в другую. Обычно существуют определенные отличительные черты, которые более очевидны в определенные промежутки времени. «В ранних прозаических произведениях писателя ироническая деталь традиционно выступает как значимая и емкая предметная подробность» [3, 259].

В вузе изучается рассказ «Толстый и тонкий». В этом рассказе А.П. Чехов использует иронию в целях сатиры. Он высмеивает менталитет, связанный с бюрократией, и ее озабоченность рангом. Этот рассказ чрезвычайно важен в силу своих художественных достоинств. Чехову было всего двадцать три года, когда он написал этот рассказ, и, учитывая ограничения, в которых он работал, ему удалось на двух страницах создать художественно совершенный рассказ.

Рассказ «Толстый и тонкий» рассказывает о неожиданной встрече на вокзале двух бывших школьных приятелей. Внезапное осознание разницы в их рангах разрушает блаженное воссоединение этих бывших одноклассников. История построена на серии контрастов, о чем свидетельствует название.

Контраст в названии предполагает как двусмысленность, так и возможность иронического подтекста. В первом абзаце Чехов расширяет контраст, предложенный в заголовке, и делает это с иронией. В нескольких коротких предложениях он устанавливает социальные и экономические различия между толстыми и тонкими людьми. В этом описании также подразумевается контраст персонажей, который закладывает основу для будущего развития пьесы. Толстый – гедонист, любящий сибаритскую жизнь; тонкий – глуповатый мелкий буржуа, чье видение жизни узко и ограничено.

В другом рассказе, опубликованном в том же 1886 г., но в «Петербургском журнале», тон иронии безмерен и трагичен. История называется «Мизери». Этот рассказ важен не только своим художественным содержанием, но и своей темой. Это тема, которая повторяется через весь корпус творчества Чехова и является, пожалуй, главной его темой. общения и взаимопонимания между людьми. В «Мизери» главная тема – несчастье и одиночество, вызванные смертью любимого человека, и эмоции, которые должны быть приспособлены к процессу смерти. Чехов выбирает для своего названия абстрактное тоска и тем самым он подчеркивает некоторую непосредственность момента и вместе с тем обобщает эмоцию. «Традиционная тема, издавна неотделимая от высокого пафоса, в произведении А.П. Чехова реализуется в иронической форме» [5, с.133].

Затем он снабжает рассказ следующей строкой: «Кому повем печаль мою?» взято из религиозной поэмы XVI века Плач Иосифа, основанной на пленении Иосифа в Книге Бытия, глава четвертой. Этот подзаголовок усиливает и персонализирует название и предполагает определенную двусмысленность. Ожидаемый ответ на этот риторический вопрос в подзаголовке был для другого человека. Этот вопрос поставлен в иронических целях, поскольку ожидаемый ответ на вопрос не материализуется. Главный герой не получает человеческого ответа на свои страдания, только молчаливое сочувствие своего коня.

По ассоциации эмоции Потапова связаны с этой бесплодной, холодной зимней сценой. История рассказана от третьего лица отстраненным всезнающим рассказчиком. Структурирование является линейным, а переходы зависят от внешних случайных событий. Это движение связано с различными людьми, которые приветствуют извозчика за его услуги в течение вечера. В «Мизери» эмоциональное состояние Потопова обостряется с каждой встречей. Он пытается завязать разговор и каждый раз унижает себя, чтобы вызвать глубокую человеческую жалость, но встречает только равнодушие. Ирония ситуации еще больше усугубляет его горе тем, что он начинает с того, что обращается к офицеру как к барину, — А у меня, барин, тово сын на этой неделе помер. Он обращается к двум мужчинам и горбатому как к джентльменам, к швейцару как к другу и к другому извозчику как к брату: А у меня, брат, сын помер. «Чехов «отпускает звук» на волю читательского и зрительского воображения» [4, с. 237].

По иронии судьбы извозчик получает наименьшее количество внимания от людей, чье положение в жизни близко к его собственному. Имеется кумулятивное эмоциональное нарастание, пока Потопов, наконец, не сможет высвободить свои эмоции, поговорив со своей лошадью. В нарастании эмоционального напряжения Потопова слышен стучащий градационный ритм. Ирония судьбы заключается в том, что человек со всеми своими способностями кажется неспособным слушать и проявлять сострадание к ближним. Ирония – переход в трансцендентный мир. «Границы миров порой стираются, переходя из одного в другой, а герои произведений оказываются по обе стороны» [1, с 284].

Можно сказать, что последний период его творческой жизни начался примерно в 1895–1896 годах. Тон иронии этого периода более мягкий и приглушенный, возможно, отражающий философскую перемену со стороны Чехова. Кажется, он смирился с жизнью.

Углубленное исследование среднего периода уступает место принятию облегчения. Он больше не противопоставляет пессимизм оптимизму: «Болезни – это заблуждения, а добро и зло существуют только в смелом поступке или в трусливом согласии». конец на ноте оптимизма и веры в будущее. Ирония в этой длительной фазе кажется более сосредоточенной на одном аспекте жизни: она обычно сосредоточена на людях, пытающихся найти какое-то счастье. Этот период, вероятно, отражает больший оптимизм в отношении

Чехов достиг счастья благодаря собственному личному опыту того времени. Он сосредотачивается на характерах героев, ирония позднего периода больше ориентируется на иронию событий, в финальных рассказах ирония характера вертится на жизненной иронии событий, в чисто философском плане это движение от частного к конкретному. Изучая рассказы этого последнего периода, обращаем внимание студентов, на то, что они имеют тенденцию быть более описательными, чем аналитическими, что сильно влияет на роль иронии. Ирония становится результатом представленных обстоятельств и ситуаций.

 

Литература

 

1. Аюпов Т.Р. Художественные стратегии в ранней прозе В. Пелевина // Пушкинские чтения – 2020. Художественные стратегии классической и новой словесности: жанр, автор, текст. 2020. С. 283-289.
2. Кадырова Н.А. Рассказ А.П. Чехова «Студент»: опыт мифопоэтического комментария. // Казанская наука. 2019. № 9. С. 8-10.
3. Кадырова Н. А. Ироническая деталь в художественной системе А.П. Чехова //Modern Humanities Success. №. 8. С. 259-262.
4. Кадырова Н. А. Роль визуальных и звуковых деталей в авторских ремарках Чехова-драматурга //Modern Humanities Success/успехи гуманитарных наук. 2020. с. 236
5. Кадырова Н. А. Трансформация принципов ироничности в рассказах А.П. Чехова конца ХIХ-начала ХХ вв //Актуальные вопросы современной науки и образования. – 2022. – С. 131-133.